Интернет - это полезно, но обжираться не стоит

Андрей Геннадьевич Лазарчук - один из ведущих отечественных писателей, работающих в жанре философской и литературной фантастики. Родился в Красноярске. Окончил Красноярский медицинский институт - 'кузницу красноярских писателей', работал по профессии. С 1989 года - профессиональный писатель. В 1992 году окончил Московский литературный институт. Участник "Малеевских" и "Дубултинских" семинаров. Член жюри премии "Странник". Лауреат многочисленных литературных премий.

Ира Андронати - спутница Андрея. Родилась в Одессе. Закончила Одесский университет, по образованию биолог (чему сама верит уже с трудом, тем более что одновременно с обучением вела театральную студию). В Питере с 1991 года. Литературный редактор, работала в издательстве "Terra Fantastica" и в 'оЗоне'. Один из авторов и редактор серии новеллизаций "X-Files". Автор книги стихов "Круговорот"  (1999).

Когда берешь интервью у писателя (и уж тем более у такого, как Андрей Лазарчук), главное расслабиться, не надо пытаться выяснить, докопаться: Этот процесс - разговора с творцом - можно описать так: 'не ищите решение, ищите процесс поиска решения'. Потому что, чем больше тебе дают ответов, тем больше возникает вопросов. Поэтому приготовьтесь:

А, еще - чуть-чуть вступления: Это интервью нужно во многих местах пересыпать смайликами (Андрей и Ира много и у с удовольствием смеются), но ради экономии журнальных площадей мы этого делать не стали. К слову, любимый смайлик Андрея ':Ъ'.

Артур Гавриленко

 'Мир I': Андрей, какое у вас отношение с миром виртуальным, с самим миром Интернет?

Андрей: С Cетью? Ну, во-первых, она не развита. А во-вторых, я стараюсь ограничить свое общение в Cети, потому что она - Cеть - слишком давит на восприятие всего остального.

'Мир I': Как же это происходит, какие у Интернета для этого методы?

Андрей: Методы: кажущаяся объективность и чрезвычайно высокая оперативность. Проходит очень немного времени, и ты начинаешь ощущать себя в центре событий. А когда ты трезво, рассудочно анализируешь свое присутствие в Cети, начинаешь понимать, что накачиваешься массивами информации, которые никогда не сможешь проверить. Соответственно, доверяя тем ощущениям, которые у тебя складываются при общении с миром Интернета, ты рискуешь очень многим, и прежде всего, собственной целостностью.

Лично я ограничиваю свое общение с Интернетом тем, что выдергиваю из него целенаправленно то, что в какой-то момент требуется. Даже как энциклопедию я использовать Интернет не могу - слишком много искаженных сведений.

'Мир I': Если свести ваши рассуждения к лозунгу, это будет звучать так: 'Интернет - это вредно!'

Андрей: Нет, Интернет - это крайне полезно. Но явление это сложное, к нему нужно подходить осторожно.

Ира: Во, другой лозунг 'Мороженое - это вкусно, но обжираться им не стоит'.

Андрей: В Интернете не общаемся, своей странички даже не завел: В лом делать, даже понимаю, что нужно, но неохота.

'Мир I': А как насчет ФИДО?

Андрей: ФИДО - классная штука, но отнимает очень много времени. Поэтому совершенно сознательно сейчас туда не лезу. Вот закончу роман, может быть, и вернусь в ФИДОшку.

Ира: Потом в ФИДО сформировалась особая сетевая культура, которой в Интернете нет. Сейчас она размазалась до того, что в Интернете надо говорить 'Вы', а в ФИДО - 'ты'. Человек, пришедший из ФИДО, в Интернете всем хамит, а человек из Интернета в ФИДО вызывает негативную реакцию. Почему это ты меня оскорбляешь, что я тебе сделал, что ты мне сказал 'Вы'? 'Вы' - это утонченное оскорбление ФИДОшника. 'Что ВЫ хотели этим сказать', значит, что тебя изощренно назвали кретином.

'Мир I': Есть ли такой феномен, как сетература?

Андрей: Нет.

'Мир I': Нет как сетературы или его нет как феномена?

Андрей: Как феномена. Сетература сейчас  - это самиздат, который существовал всегда.

Ира: С точки зрения доступности - это феномен, сейчас любой может вывесить фигню в режиме 'доступно для всех на Земле'.

Андрей: Разница сетературы и самиздадта только в тиражах, а по сути - то же фуфло, что и раньше.

'Мир I': А как вы относитесь к таким экспериментам в Сети, которые проводили товарищи Стивен Кинг, а потом и Лукъяненко с 'Прозрачными витражами' (когда в Сети печатался фрагмент текста, а читатели присылали автору свои пожелания или возможные линии развития сюжета)?

Ира: Эти товарищи ничего нового не выдумали. Была ведь 'Пионерская правда' с Киром Булычевым, где после каждого выпуска читатели писали тонны писем автору, подсказывая, что может дальше произойти с персонажами. Причем, Булычев эти письма читал и, делая поправку на детские ляпы и неточности, все же использовал идеи молодых читателей.

Андрей: А Кинг тоже не ставил никаких экспериментов, он делал то же самое, что когда-то делал любой романист, печатавшийся в газетах со словами 'Продолжение следует'. Во всех эти случаях нет ничего нового, кроме использования техники. Это не сетература. Нужно понимать, что выкладка литературных материалов в Сети - это одно, а создание произведений, предназначенных специально для Сети (это и есть - сетература), - совсем другое. Сетература - это то, что невозможно напечатать на бумаге, что возможно только в Сети. Например, создание одного произведения десятками авторов, чего в жизни никогда быть не может.

'Мир I': Ну, что-нибудь еще плохое про Интернет расскажите! Пусть читатели разочаруются в Сети! Интернет разрушает личность и прочее:

Ира: А разве мы плохое рассказываем? Просто трезво рассуждаем. А насчет разрушения: так это свойства личности, а не свойства Интернета. Разрушать личность можно, глядя в телевизор, читая газету или ругаясь с соседкой.

'Мир I': Правильно ли я понял, что, исходя из минусов Интернета (в вашем понимании) - легкодоступность, легконаполняемость, огромное количество источников информации, чрезвычайная эмоциональность: нужно этот Интернет цензурировать?

Андрей: Нет, ты неправильно понял. То, что ты перечислил, - это не недостаток Интернета, а его особенности. Тем более! Ни в каких смыслах нельзя Интернет цензурировать. Ничего нового не скажу, но самая главная цензура - это самоцензура.

 'Мир I': В чем для вас необычность Интернета?

Андрей: В том, что Интернет не никем был предсказан. 'Создание глобальной информационной сети' - такого не было.

'Мир I': А у Стругацких ведь был БВИ (Большой всепланетный информаторий):

Андрей: Не то! Это просто справочная. Тебе дают конкретный ответ на любой вопрос. А Интернет, он дает любой ответ на любой вопрос.

'Мир I': В этом случае нужно вспомнить Шекли и его 'Ответчик'. О.К. А на какие ресурсы регулярно заходите? Может, 'клубничка' какая?

Андрей: Да, вроде, незачем: последний раз мы искали рецепты похудения. Еще у нас был любимый чайный интернет-магазин, но он испортился, иногда лазим на питерский сайт, чтобы узнать, что происходит в городе.

'Мир I': А как работает Андрей? Это вопрос о жанрах:

Ира: А надо ли об этом?

Андрей: Мое мнение - жанров не существует, их выдумали литературоведы, чтобы оправдать свое существование. Тысячелетиями существовало одно литературное направление, которое, если подвести под жанр, - будет фэнтези. Это и мифы, и рыцарские романы, и прочее. Вдруг веке в восемнадцатом прорезалось чисто ремесленническое направление, которое назвало себя реализмом.

И в силу, вероятно, политических причин 'реализм' получил распространение. Соответственно, литература стала на некоторое время публицистикой, став предтечей современной газетной публицистики. Но подчеркиваю - не современной публицистики! Ведь современная публицистика - это опять же фэнтези: или триллер. Ну, во всяком случае, они (публицисты) существуют в своем мире - иллюзорном, виртуальном, чем периодически мешают миру нашему - реальному.

Нормальное литературное произведение должно сочетать все жанры: боевик, исторический роман, фэнтези, любовный роман, детектив и многое, многое другое. А сейчас издатели и критики навязывают товарный знак некоторой жанровой чистоты. Поэтому и читаем мы ТОЛЬКО детектив, ТОЛЬКО боевик, ТОЛЬКО любовный роман, ТОЛЬКО фантастику.

Поэтому, повторюсь, вот это навязывание чистоты жанра реализма, в общем-то, привело к распаду литературы.

'Мир I': А примеры Литературы можно привести:

Ира: 'Мастер и Маргарита', 'Имя розы':

Андрей: Да, правда, когда я прочитал Пинчона, наступило разочарование в Эко. Это счастливые исключения, которые вошли в число мировых бестселлеров.

Ира: За эти романы уже не принято извиняться, что у них большие тиражи. Обычно это несовместимо - хорошая книжка и большой тираж. Если хорошая литература выходит большим тиражом, интеллигенция считает своим долгом извиниться: мол, непонятно, почему это произошло. Допустить ей (интеллигенции) тот факт, что массы могут тащиться от того же, что и она, ей в падлу! Простите за слово.

'Мир I': Часто Андрея связывают с термином 'турбореализм':

Андрей: Термин "турбореализм" родился спонтанно, придумал и пустил его в ход В. Покровский.

Итак, что это за направление в литературе? Есть общепринятое понятие "реализм". Оно подразумевает, что мир веществен, постижим, описуем; литература этого мира пишет правду о нем и отражает этот мир объективно.

Есть более узкое понятие "фантастика". Оно подразумевает, что  мир веществен, постижим, описуем; в нем есть род литературы, который оперирует вымыслами.

Турбореализм подразумевает, что наш мир, в основном, представляет собой коллективный вымысел или, по меньшей мере, описание, текст, информационный пакет; непосредственно в ощущениях мы получаем малую толику информации о нем (да и ту, зная кое-что о механизмах восприятия, можем ставить под сомнение), значительно же больше - в виде сообщений, прошедших через многие руки. Любое знание о мире может оказаться в равной степени и истинным, и ложным. Турбореализм отдает себе отчет в том, что различить истину и вымысел невозможно, и тем не менее, в этой плывущей информационной среде нужно жить и принимать решения. Можно сказать так: турбореализм есть литература виртуального мира, в котором мы существуем.

Мы живем в выдуманном не нами мире: не нами, не для нас, нам здесь неуютно. Тем не менее, приходится в нем существовать. Это хрупкий, нереальный, выдуманный мир.

'Мир I': Творческие планы?

Андрей: Продолжать писать дальше.